Насчёт леса он не ошибся. Бедного, беззащитного экс-капитана завезли в лесную глухомань, и явно собирались изнасиловать и зверски убить.
Урахара слез с коня и вздохнул. Шутки шутками, но если дело дойдёт до сражения, весь этот загадочный, пронизанный солнечными лучами лес будет выглядеть как поле танкового сражения. И трупы, вероятнее всего, тоже будут наличествовать.
Даже на полном ходу, честно выполнив все указания Мидзумии-сан (хотя упасть боялся меньше всего. В конце-концов, для шинигами-капитана, слова "упасть", как правило, вообще не существует) и изыскав способ незаметно перевести руку чуть выше, непосредственно под девичью грудь (не позволяя себе, однако, ничего лишнего) он думал о том, что если всё-таки придётся сражаться, неплохо было бы сначала побольше узнать о кукле и о том, где она могла бы находится. Чутьё подсказывало ему, что с заколкой баунто явно не всё ладно, но вот узнать, что может эта заколочка, пока не представлялось возможным.
"Сражаться мне сейчас хочется меньше всего... Не хотелось бы убивать Мидзумию-сан... и двигаться лишний раз..."
Киске повезло, что его походка никогда не отличалась изяществом, иначе, прихрамывания в сторону поместья выглядели бы совсем комично. Он даже не сомневался, что баунто мысленно посмеивается над ним, но благодушно ей простил. Чтобы расположить женщину к себе, иногда стоит показаться и смешным.
- Да вы владелица большого поместья, Мидзумия-сан! Всё-таки в вечной жизни и молодости есть свои преимущества, правда? По крайней мере, для баунто. Никаких обязанностей, никаких присяг... мм, не жизнь, а сплошная дорога к удовольствиям!
Он хитро покосился на Аки, ожидая, что она в своём обычном холодном тоне поставит его на место, сказав что-нибудь вроде "да что вы знаете о жизни баунто, полной опасностей..." и так далее. Урахаре вовсе не хотелось портить с ней отношения, но ему было интересно, насколько "вещью" считает Мидзумия-сан своего информатора.

Хромающий Урахара, несмотря на все его подозрения, не вызвал у Мидзумии ни капли позитива. Она прекрасно понимала, что такое проскакать такую дорогу верхом когда прежде никогда даже не садился на лошадь. Отдав поводья подбежавшему слуге, взяв зонтик в руку и вытащив из седельной сумки коробочку с конфетами, девушка спокойно идет вверх по огромной лестнице ведущей к главному входу. Слова Киске об удовольствиях вызвают лишь легкий смешок.
Удовольствия? Ну что вы, Урахара-сан. Я безусловно слышала об этих странных людях, которые получают удовольствие от страданий, но разве я похожа на мазохистку? Кажется так это называется? Вечная жизнь означает кучу обязанностей, клятв и практически полное вечное одиночество. Кому как не вам знать об этом? - произносит Аки, останавливаясь и глядя на него с высоты ступеньки. - Идемте, завтрак ждет вас.
Тихое восхождение по лестнице, казалось, ничем не возможно нарушить, но ступеньке на сотой девушка словно натыкается на стену. Прямо перед ней на коленях стоит призрак молодой женщины. Аки кусает губы до крови, маленькие, но острые ногти впиваются в ладони, по щеке соскальзывает слеза.
- Не может быть. Акира, что случилось?! - девушка ласково обнимает призрака, становясь на колени рядом с ним. - Ты же еще утром была в прекрасном состоянии, я же оставила с тобой врача, когда ты начала рожать, ты же обещала, что все будет хорошо.
Словно из тумана слышится голос призрака.
- Госпожа Аки, простите меня. Мой организм не выдержал родов. Не вините врача. Это должно было случиться. Не плачьте, госпожа Аки. Все будет хорошо. Только, пожалуйста, позаботьтесь о моем ребенке.
- Конечно, позабочусь. Это само собой разумеется. Тебе не стоило даже просить об этом, но у меня сердце кровью обливается при мысли, что я больше никогда тебя не увижу.
Не печальтесь, госпожа Аки. Мне тоже будет вас не хватать. Прощайте.
Прощай, моя дорогая. Присоединяйся ко мне среди многих. - произносит Мидзумия и поглощает душу. Хрупкие плечи сотрясаются от рыданий, а бледные руки закрывают глаза, чтобы только не смотреть на пустое место на котором раньше стояла служанка. Нет, подруга. Но теперь они всегда будут вместе. Ведь так?

Положа руку на сердце, Киске не испытывал к баунто больших симпатий. Да, Мидзумия-сан отличалась на редкость миловидной внешностью, но... можно умиляться фотографиям маленьких тигрят, однако, то, что тигры едят людей - факт, и оказаться на тропинке рядом с милым пушистиком никто, в здравом уме, не хотел бы. Точно так же для Урахары обстояли дела и с баунто. Будучи шинигами, а значит, персоной не вполне объективной, он каждый раз внутренне содрогался, думая о кормёжке баунто, или, что случалось совсем нечасто, наблюдая её воочию. Как сейчас.
Находчивость Мидзумии-сан была достойна всяческих похвал. Вместо того чтобы терроризировать Каракуру в поисках пропитания, она просто набила огромный дом слугами, как хозяйка набивает холодильник продуктами...
Правда, ни одна хозяйка не плачет над едой. Разве что когда режет лук.
В силу своей природы, Киске больше жалел ту женщину, которой пришлось быть поглощённой. Жалел, что не успел вынуть из ножен Бенихимэ... и не понимал, почему Мидзумия-сан вдруг ударилась в слёзы. Однако, здраво рассудив, что несчастной душе уже ничем не помочь, а завоевать некоторое доверие баунто сейчас очень даже можно, он ласково, хоть и немного неловко, обнял девушку и, ласково, как маленькую, погладил её по каштановым волосам.
- Ну, ну, Мидзумия-сан... Кому тут надо расстраиваться, так это мне. Вы ведь уверены, что поступили правильно, так зачем плакать?
По правде сказать, Киске не умел успокаивать плачущих женщин. Ёруичи-сан никогда не плакала при нём, да и другие женщины, которых он знал, никогда не тянулись порыдать у него на плече. Кроме, разве что, Уруру, но её достаточно было потрепать по волосам или сказать ей что-нибудь ласковое.
"Кажется, с баунто-сан такой номер не пройдёт", - подумал Урахара, прижимая девушку к себе чуть крепче и поглаживая её по спине.
- Вы делаете это уже столько лет! У вас, должно быть, очень нежное сердечко, раз вы всё ещё можете плакать.
Эти слова прозвучали неожиданно серьёзно.
"Человек может привыкнуть практически ко всему. И убивать люди тоже привыкают, причём гораздо быстрее, чем за сотню лет... Почему же Аки-сан не может привыкнуть к тому, что является её природой... или к тому, что люди умирают".

Аки вцепляется руками в хаори Урахары и рыдает. Первый раз за много лет. Еще никогда за все эти годы никто не приходил к ней столь молодым и уже мертвым. Девушка поднимает голову и заплаканными глазами смотрит в глаза шинигами даже не пытаясь вытереть струями бегущие по лицу слезы. Несколько раз она открывает рот, словно выброшенная на берег рыба, желая что-то сказать, но не зная точно что и как. Наконец, всхлипывая, она произносит:
- Я просто не могу! Каждый раз! Это нечестно! Мне тяжело осознавать, что я больше никогда не увижу их лиц, никогда не поговорю с ними, никогда не обниму их! Да, теперь они будут всегда со мной, они увидят как меняется мир моими глазами, но мне от этого не легче. Они всегда умирают, этого не избежать, но Акира была совсем молода! Ей еще жить и жить! Я всех их помню! И ее тоже похоронят как полагается и ее имя тоже высекут на стенах поместья вместе с историей ее жизни и смерти, но ведь еще утром она была жива и здорова! Как я объясню ее ребенку, почему у него нет матери, которая была такой молодой?! Почему она умерла?
Аки кусает губы и садится на ступеньки.
Вот так всегда, но в этот раз по другому. Этот шинигами не должен был видеть мои слезы, но увидел. Мои первые слезы за много лет. Акира не должна была умереть. Но умерла. Такой молодой. Впервые за много лет кто-то умер молодым и цветущим. Все не так. Все неправильно. Возможно, я поступила неправильно. Возможно, не стоило привозить сюда этого шинигами. Возможно, тогда он бы ничего не увидел. Возможно, вообще не стоило уезжать. Возможно, тогда Акира бы не умерла. Слишком много возможно. Слишком мало точно. И слишком мало людей, с которыми можно общаться. Общаться, не боясь, что тебя закидают камнями или расстреляют. И почему именно эти люди умирают? Это же просто нечестно. Так хочется, чтобы они тоже жили вечно, но, увы, я могу это сделать только поглотив их, а такая вечная жизнь как у меня, к сожалению, не передается. Когда-то таких как я называли вампирами и говорили, что наша вечная жизнь передается через укусы. Но это не так. Я проверяла. Они жестоко ошибались. От укуса баунто не происходит ничего. Это все глупые сказки, которые придумали люди. Зачем? И к чему рассказы о чесноке, святой воде и солнечном свете? Просто из страха люди выдумывают кучу нелепостей и своими нелепостями они загнали нас в темноту или в одинокие места. Ведь когда темно, меньше шансов, что тебя увидит знакомый, поразится твоей молодости и расскажет всем, а все просто кинутся тебя убивать. Как же это печально. Я хочу, чтобы все жили вечно.

Киске присел на ступеньку рядом с девушкой, невольно поморщившись от неособенно приятных ощущений. Он был в тупике. Холодная и неприступная Мидзумия-сан, ведущая себя, как взрослая женщина, вдруг растеряла всю свою холодность и расплакалась. Расплакалась, от того, что умер человек. Задавала вопросы, на которых всё равно нет ответа.
Что он мог ей сказать? Что Бог Смерти на самом деле не знает о смерти практически ничего? Что это - просто должность, которую может занять каждый, обладающий достаточными силами...
"Как цинично устроен мир".
Он знал, что должен что-то сказать... мудрое, доброе, веское, что сразу осушило бы слёзы этой женщины-девочки... и не находил слов. Чтобы как-то выиграть время, он осторожно, словно больного зверька, взял маленькую руку Аки и осторожно погладил.
- Да. Люди всегда умирают и будут умирать. И Мидзумия-сан когда-нибудь тоже умрёт... Но... - Киске задержал задумчивый взгляд на маленькой паутинке, колышущейся ступенькой ниже. - Один хороший человек как-то сказал, что ничто не исчезает бесследно. Я могу подтвердить это, как учёный, и как шинигами, который уже умирал, в какой-то другой жизни... Но я хотел сказать не об этом, Мидзумия-сан. Вы больше не сможете поговорить с Акирой-сан или прикоснуться к ней... Но вы можете обнять её ребёнка и рассказать ему множество разных вещей.
Задумавшись, он даже не заметил, как переплёл пальцы с тонкими пальчиками девушки.
- Зачем думать о плохом, Мидзумия-сан? Лучше вспомните, как хорошо вам было с теми людьми, что ушли, и как хорошо будет с теми, кто придёт. Лучше постарайтесь оставить для себя и после себя как можно больше хороших воспоминаний. Например... я бы хотел оставить у Мидзумии-сан только самые лучшие воспоминания о себе.
Он усмехнулся, и легко коснулся губами чистого лба девушки, как раз над бровью. Этот сумбурный монолог был лучшим, на что Урахара Киске был способен. По крайней мере, в данный момент. На самом деле, он всегда считал, что жизнь и смерть просто сменяют друг-друга в вечном круговороте. Душа отходит с Сообщество Душ, из тело вырастает трава и цветы, о человеке забывают, он возвращается снова... Но говорить о том, что Смерть - всего лишь страшная рутина, ему не хотелось. Только не женщине в таком состоянии!

Слова Урахары успокаивали, опустошали. Постепенно остекленевший взгляд Аки рассеянно смотрит в одну точку, она даже почти не замечает как Урахара целует ее в лоб. Рука автоматически сжимает переплетающиеся с ее рукой мужские пальцы. Ей кажется, что вокруг воцарилась мертвая тишина, что она давит на уши. Чтобы хоть как-то нарушить эту тишину, девушка встает и тянет за собой шинигами. Лестница как-то странно приближается к глазам. В последний момент Аки понимает, что падает и подставляет руку, затем удивленно смотрит на ноготь сломавшийся не в том месте от удара о ступеньки и текущую из пальца кровь. Мидзумия рассеянно отрывает сломанный кусочек и идет дальше. В гробовой тишине. Не слыша ничего. Она считает ступеньки, чтобы прийти в себя и тянет за собой Урахару. Каждая ступенька взывает к памяти ведь на внутренней стороне каждой существует надпись. Эта лестница - тоже одна из частей поместья, усеянная записями о погибших и поглощенных. Аки не может видеть этих надписей, она не может почувствовать что написано на каждой ступени, у нее нет способа прочесть заново все это. Она просто знает все эти ступени наизусть. Далеко внизу осталась тонкая маленькая еле заметная надпись: "Лестница Смерти". А ведь смерть очищает и поэтому каждая ступень очищает от греха и вызывает в памяти грехи. Так научили Аки еще в детстве. Тогда она боялась этой лестницы, потому что ходить о ней было неимоверно тяжело. Ведь чем больше у тебя определенного вида греха, тем тяжелее оторвать ногу от очередной ступеньки. Никакой магии, сплошное самоубеждение, но настолько сильное, что обычным смертным порой бывает и ноги не оторвать. Так Аки их и встречает, в случае крайней надобности, на ступеньках. И каждому рассказывает легенду о лестнице. Хотя быывают и такие, кто легко проходит все ступени и даже не задумывается ни о чем. Наконец, лестница позади. Аки тянет Киске за собой по коридорам поместья в светлую столовую. Слуги повинуются еле заметному жесту. На столе появляются еда и разнообразные напитки, в том числе и алкогольные. Еще одно движение руки и комната пустеет. Остаются только они вдвоем. Аки и Урахара. Девушка не притрагиваясь к еде, смотрит на Урахару и произносит:
- Вот и завтрак. А вместе с ним и мой вопрос. Если вы можете ответить, то я прошу вас. Скажите мне, что стало с Рантао-сама? - руки вцепились в стол в ожидании ответа.

То ли помогли слова, то ли успокаивающий тон, которым Киске их произносил (сам он был уверен во втором), но Аки кое-как пришла в себя, хотя и двигалась, как лунатик и, к удивлению Урахары, не спешила выпускать его руку. Ему даже пришлось поддержать её на лестнице, чтобы девушка не разбила себе лицо о ступеньки. Лестница, на взгляд Киске, была слишком уж крутой - кто-то явно поскупился на ещё одну ступень, и, в результате, подняться по ней стало немногим легче, чем взобраться на вершину холма. У бывшего капитана даже мелькнула мысль взять апатичную Мидзумию-сан на руки, но рыцарский порыв быстро прошёл - Урахара просто-напросто не знал, куда идти и не был уверен, что Аки знает, куда направляется...
Однако, она знала. Видимо, справившись с собой, вспомнила об обещании накормить гостя завтраком, и добросовестно выполнила это обещание.
Выбор блюд неособенно поражал воображение, но ясно было, что всё в этом доме отличается ценой и качеством. Не надо было даже быть торговцем, чтобы это понять.
Баунто задала вопрос в лоб, но Киске не спешил отвечать прямо.
- Благодарю за угощение, но мне... стыдно, Мидзумия-сан. Ведь это я должен кормить вас за свой счёт, а не вы меня... Выходит, я дважды ваш должник. - Он подцепил палочками кальмаровое кольцо во фритюре и отправил его в рот. - А что касается Ран Тао... Лично её я не знаю, Мидзумия-сан, но её имя мне встречалось. Если память мне не изменяет, она до сих пор в Руконгае, жива и здорова. Впрочем, я могу ошибаться. О Ран Тао вам лучше поговорить с Куросаки Ичиго, временно исполняющим обязанности шинигами или Ишидой Урюу - квинси. Уверен, им есть что рассказать, о ваших... - Урахара взглянул прямо в глаза Аки, ожидая реакции - ...общих знакомых. А может быть и не очень знакомых личностях. Кария. Кога. Ичиносэ. Кейн. Вы ведь знаете о том, что с ними случилось, верно? Но если не знаете... не мне вам рассказывать. Лучше спросите непосредственных участников событий.

- Кария. - голос приобретает совсем уж взрослые и недовольные оттенки. - Этот глупый мальчик с невообразимыми амбициями, который не просто не выслушал Ран Тао-сама, но и посягнул на Общество Душ со столь малыми силами. Я искренне рада, что в те времена смогла спрятаться так, что он меня просто не нашел. На что, интересно он рассчитывал? На то, что нынешний Готэй жалкие глупцы и трусы? Или же он просто хотел умереть? Так шел бы и умирал, а не подставлял остальных. Хотя я всегда считала, что у Коги наличествует мозг, видимо я ошибалась. Либо Кария стал гипнотезером. Впрочем, остальные имена мне ничего не сказали, но если они пошли за Карией, значит это были отчаявшиеся глупые люди, которые за триста, плюс-минус пара десятков, лет так ничему и не научились. Что же касается самого Карии... Люди давным-давно написали книги по стратегии и тактике. Почитал бы, что ли. Прежде чем лезть не в свое дело. Сомневаюсь, что шинигами первые напали на нас. От них уже столько лет нет вестей. А это значит только одно. Кария сам во всем виноват. Насчет долга.. - голос смягчается и обретает прежние милые оттенки, становясь похожим на то, что Урахара услышал как только Мидзумия пересекла порог его магазина. - Я не считаю вас своим должником. Это скорее я ваша должница. Мне столько лет не с кем было поговорить, разделить завтрак, а тут еще и знакомство с новым человеком, пусть и шинигами. Я искренне радуюсь тому, что говорю сейчас с вами и тому, что Ран Тао-сама жива и здорова. Жаль, конечно, что в Руконгае и что мне не навестить ее, а ей меня, но здесь, наверное, уже ничего не поделаешь.
Одновременно с окончанием фразы Аки отправляет в рот суши с угрем, избавляя себя от необходимости болтать дальше. Бледные руки ловко наливают чай, а взгляд, скользнув по покалеченному пальцу с едва начавшей заживать ранкой, снова возвращается к Урахаре. Несмотря ни на что, желание поговорить с шинигами пересиливает желание поесть и девушка произносит:
Скажите, Урахара-сан. Вас никогда никто не учил, что находиться в головном уборе в помещении и уж тем более за столом неприлично?
Интересно, кто такие эти Куросаки Ичиго и Ишида Урюу? Шинигами и квинси. Довольно необычное сочетание. Что ж. Пусть для начала ответит на те вопросы что уже прозвучали, а затем я задам еще некоторые. Он чувствует себя должником? А мне всю дорогу казалось, что он хочет быть соблазнителем. И почему дважды должником? Впрочем, я получу ответы на все свои вопросы. Только вот как же я потом расплачусь с ним за эти ответы?
Мидзумия делает глоток красного чая и вздыхает, глядя Урахаре в глаза.

Урахара внимательно слушал девушку... Не смотря на свой возраст, как и все баунто она выглядела очень молодо, поэтому ей совершенно не шли ожесточенные взрослые нотки в голосе и едва заметная морщинка у бровей. Все, что она говорила, было ему давно известным, но стройные переливы ее голоса окрашивали простую речь в самые изысканные цвета.
- Мидзумия-сан, возможно, мое скромное общество могло бы скрасить Ваше одиночество? Такая прелестная девушка не должна оставаться одна... И простите мне мою неучтивость, в присутствии столь очаровательной особы мне и в самом деле стоит не только снимать головной убор, но и... Может, Вы сами скажете, что я еще могу сделать для Вас? Это определенно доставило бы мне удовольствие, Мидзумия-сан.
Урахара отложил в сторону вечную шляпу и, прикрыв глаза, слегка поклонился, по губам его скользнула легкая улыбка.

-Урахара-сан, - Аки прикрывает глаза и чуть опускает голову, слегка вздыхая. - С самого начала мне казалось, что вы в общем-то проницательный шинигами, поэтому смею предположить, что вы еще во время предыдущих моих слов поняли что именно мне нужно. Но если выполнить это не в ваших силах или же вы просто боитесь этой моей просьбы, то вполне в ваших силах ответить мне на вопрос. Позволите ли вы, чтобы один мой друг составил нам компанию во время завтрака?
Навряд ли, конечно, ты позволишь мне это, ведь инстинктивно ты боишься его. Если ты действительно понимаешь о чем я говорю, то ты решительно воспротивишься этому. Интересно, что же победит в тебе, бывший капитан двенадцатого отряда Урахара Киске, владелец скромного магазинчика, где наверняка продаются далеко не только сладости? Что же это будет? Инстинкты или здравый смысл? Ведь ты наверняка уже понял, что если бы я хотела тебя убить, то давно воспользовалась бы возможностью. Кроме того, ты слишком боишься даже раскрывать своих друзей мне. Ведь на самом деле, ты ничего не сказал. В таком огромном городе как Каракура искать двух незнакомцев по именам и указанию на то, чем они занимаются не на глазах у других - все равно, что искать иголку в стоге сена. Учитывая то, что ты даже не сказал как они выглядят, капитан. Что же во мне такого страшного? В конце концов, неужели тебя настолько пугает моя реяцу? Тебя, капитана... Тогда почему же ты напросился ко мне в гости, когда мог остаться сидеть в своем теплом уютном магазинчике, окруженный толпой шинигами, которые уж точно справились бы со мной несмотря на все мои способности? Да, ты разумеется не знаешь какая у меня кукла и что она может, но тем не менее ожидаешь худшего? Того, что превратит тебя в труп? Интересно. Еще интереснее будет тебя все же немножко подразнить, ведь по внешнему виду Чийо и не скажешь, что он может. Обычный человек, пусть даже и слепой. А если ты понял мою просьбу и можешь ее осуществить, то не побоишься ли ты этого настолько, чтобы не просто отказаться от этого, но и постараться внушить себе же, что ты ничего не понял? Но лично мне кажется, что это шанс, капитан. Мой шанс, который я не намерена упускать. Это шанс наконец вырваться из одиночества и исправить очерненную веками и Карией репутацию баунто. - Аки делает глоток чаю и смотрит в глаза Урахаре. - Интересно, согласишься ли ты на еще одну просьбу, Урахара-сан? Пожалуй стоит попробовать сказать и посмотреть что будет. Вряд ли он тут же кинется на меня обнажив занпакто или, не выдержав противоречивых чувств, сделает харакири на месте.
- Что же касается вашей просьбы скрасить мое одиночество, вы можете это сделать полезным для нас обоих способом. Я хотела бы, чтобы мы с вами тренировались по утрам. Я думаю, вы понимаете о чем я и осознаете, что смертей не будет.

Друг... Навряд ли это может быть кто-то из слуг, которых она совсем недавно отослала. Кукла? Наверняка... Все же эта игра заходит слишком далеко...
- Мидзумия-сан, я также сетовал на Вашу проницательность... Если же это знакомство - то, что Вам необходимо... Честно признаться, я бы желал остаться с Вами наедине, но, может, это именно то, чего Вы опасаетесь, Мидзумия-сан? - Урахара дурашливо засмеялся, прикрывшись веером.
Поймет ли она намеки? Наверняка...
- В любом случае, если это доставит Вам удовольствие, я не могу Вам противиться, тем более, если Ваш друг хоть сколько подобен Вам, - Киске убрал веер и наугад взяв небольшой кусочек рыбы странного зеленоватого оттенка рыбы, поморщился - она обожгла рот сильным привкусом васаби.
- Что же касается тренировок.. Кто знает, может, еще Вам придется поучить меня? Приходите ко мне в магазинчик... Там и выясним. Говорите, смертей не будет?
Урахара внимательно наблюдал за Аки - если она вызовет куклу, это наверняка отразится в ее движениях, словах, взгляде... В конце концов, это не может не повлиять на ее заколку - в том, что именно эта вещь заключала в себе силу девушки, шинигами более не сомневался.

----Начало игры----
[align=center]Где-то в подсознании Урахары.[/align]
"Ох уж этот Киске..." - недовольно подумала женщина, поднявшись с циновки и поправляя кимоно. - Вечно ищет приключений свою голову... Сначало помог рыжему, теперь с зависимым общаемся... А дальше мы что, арранкаров на постой принимать начнем? - откинув прядь смоляных волос со лба, она недовольно фыркнула.
- Киске! - гневно произнесла она, обращаясь к своему хозяину. А к кому обращаются во внутреннем мире? - Ты опять играешь в опасные игры. Нет, я понимаю, что привычка у тебя еще с незапамятных времен, но пора бы уже образумиться, - Бенихиме выждала несколько секунд, а затем продолжила: - Ты хоть понимаешь, что она - баунто, а соответственно - враг? Или нет? Учти - я твою шкуру спасать не стану! - на сей оптимистичной ноте занпакто замолчала. Разумеется, при таком положении дел она бы помогла бы Киске в любом случае. Что побудило ее сказать такое, она не понимала. Ненависть к зависимой или же банальная женская ревность? Похоже, даже для самой Химе это было какой-то неведомой загадкой, на которую у нее не было точного и логичного ответа. Женщина вздохнула. Похоже, сейчас в ней смешались самые противоречивые чувства... Гнев, ревность и страх.

Легкий холодный смешок подчеркивает такой же ледяной взгляд.
- Значит все-таки инстинкты и трусость все-таки взяли верх над вами, Урахара-сан. Печально. - девушка делает глоток зеленого чая и прикрывает глаза, но делает это так, что кажется будто это не чай, а сакэ и поминает она покойника. - Вы даже не попытались подумать, а ведь порой это так полезно. Нам больше не о чем с вами говорить. Заканчивайте завтрак и уходите. Я хочу наконец-то увидеть своего друга вновь и не желаю, чтобы вы портили атмосферу семейного праздника своей параноей и недоверчивостью. Вы можете не волноваться. Я соблюдаю правила гостеприимства и разумеется прикажу слугам проследить, чтобы вы добрались до вашего магазина целым и невредимым. Что же касается магазина и тренировок...
Наступает легкая пауза во время которой слуга приносит десерт словно предвидев момент и быстро удаляется, задвинув за собой фусума.
- ...Я с удовольствием поучи вас как только вы научитесь думать. Желаю вам удачи в этом поистине превосходном начинании и надеюсь, что мы скоровстретимся снова. А чтобы я не тратила напрасно ни ваше ни свое время, я задам вам вопрос. Как только вы поймете на него ответ - пришлите мне записку с верным ответом или по крайней мере с ответом, освещенным интеллектом. Именно так я и пойму научились вы думать или нет. Вопрос звучит следующим образом: Синий родничок без дна. И объясните почему именно вы считаете так, а не иначе. Мой слуга проводит вас. - Аки встает и решительным шагом выходит из комнаты, что-то тихо говорит и в комнату входит слуга. Он становится на колени возле двери и опускает взор. Именно он будет провожать Урахару и он знает какие последствия будут если на госте останется хоть царапина. И не потому что хозяйка такая жестокая, а потому, что его воспитывали с детства по вполне определенным правилам и у него есть свой кодекс чести. Мидзумия выходит во двор и ловит за рукав пробегающего мимо слугу.
- Со всеми все в порядке?
- Да, Мидзумия-сан, - произносит молодой юноша с легким поклоном.
- Отдайте врачу, которого я вызывала утром всю оговоренную цену. В конце концов, - глаза Аки подернулись пеленой печали, - он ни в чем не виноват.
Отвернувшись, Мидзумия уходит в сторону конюшни, седлает коня и отправляется в город, чтобы узнать побольше об этих синигами и квинси. Она абсолютно уверена, что все ее приказы исполнят в точности. В конце концов, она доверяет своим слугам. Обратная поездка проходит не в таком бешеном темпе. Девушка останавливается, любуется природой, выбирает круные дороги и в конце концов просто наслаждается жизнью.Через пару часов город появляется на горизонте и Аки привычно направляет коня к реке.

---------------------------------------> Центр города

Урахара горько усмехнулся на неуместные излияния девушки.
"Кажется, она переживает утрату своих слуг куда больше, чем пытается показать... Еще бы. Наверняка количество лет наложили свой отпечаток. Впрочем... Неужели она не сознает, что прерывает их дальнейшую жизнь, пожир... поедая их души?"
Урахара задумчиво напялил вновь шляпу и слегка приподнял козырек. "А вместо розария посажу еще конопли. Как видишь, Бенхиме-чан, ревность твоя была неуместна".
Мидзумия ушла, оставив его на распоряжение слугам.
- Могу ли я попросить у Вас чернила и бумагу?
Позже, когда принесли все необходимое, Урахара быстро записал на желтоватом листе бумаги:

[align=center]Небо.
Великое не нуждается в человеческих толкованиях.[/align]

Через несколько минут он покинул поместье.

---> Прихожая (Магазинчик Урахары).

=И опять-таки внтуренний мир Киске=
Занпакто горько усмехнулась. Похоже, эта девчонка собиралась учить Урахару, вот только чему и зачем? Это верх глупости, ибо Киске знал куда больше, чем эта баунто могла себе представить. Мало того, она еще и диктовала ему свои условия. Точнее, загадки.
- Она и впрямь считает эту задачу настолько сложной?... Элементарно, как ни глянь. - Бенихиме вздохнула. Скучать, похоже, не придется. Эта баунто испытывала не только способности ее напарника к логическому мышлению, но и терпение Химе. А иногда даже самому прочному терпению приходит конец.
Киске, не стоит тебе с ней связываться.... - произнесла занпакто. Однако тот явно ее не слушал, и покинул поместье девчонки
------за Урахарой