Штаб отряда.

-----------------> Бюро технологического развития

Черт, целых 3 шунпо! Кажется, я опять теряю квалификацию…
Тут полно духовных частиц для того, чтобы оторваться от земли, но вот скорости мне явно не хватает. И банкая…
При мысли о банкае брови Рангику слегка сдвинулись, образовав складку на переносице. Предчувствие того, что они стоят на пороге чего-то страшного и нового, что прежней жизни скоро окончательно настанет конец, снова вернулось.
Мацумото вошла в свою комнату, тщательно прикрыла дверь, предварительно проверив помещение на предмет наличия в нем капитана, а затем проследовала к столу. Она присела на корточки, запустила руку в недра полированного деревянного ящика и отодвинула ложную стенку, за которой скрывались ее обильные запасы саке.
Медлить было нельзя, поэтому первые несколько глотков она сделала прямо из бутылки. Беспокойство улеглось.
Желание пойти потренироваться было своевременно осознано и подавлено.
Теперь Рангику возлежала на узком диванчике, закинув босые ноги на спинку. Меч висел на специально вбитом в стену крюке над столом. На полу у изголовья стояла основательно початая бутыль и тарелка с сушеной хурмой. Пояс был развязан и ослаблен, шеврон снят, а рукава закатаны, поскольку в комнате было достаточно жарко.
В руках Мацумото держала емкость с ядовито-розовой жидкостью, подарочек Маюри. Она внимательно изучала этикетку, напевая себе под нос.

«Эликсир «Лепесток сакуры» Ага, что ж Маюри Бья-куну его не вручил интересно...Поливал бы тот им Сенбонзакуру, глядишь, выросла бы его Сенбонзакура большая-пребольшая... для восстановления жизненных и духовных сил, а также для устранения последствий действия различных веществ и ядов на организм.

Описание препарата:
Лекарственная форма: жидкость ярко-розового цвета, немного вязкой консистенции с запахом леденцов. Жаль, что дать Тоширо-куну попробовать сие зелье Куротсучи-тайчо запретил категорически.

Показания: сонливость, упадок сил, депрессия, абстинентный синдром.


Побочные действия: пока не полностью изучены, так как препарат в стадии разработки. Та-ак! Прекрасно! Товарищ ученый просто использует меня как подопытную душу+…Хотя, чему я, собственно, удивляюсь! Хорошо хоть предупреждают честно. Но были отмечены такие реакции как неадекватное поведение, потеря памяти Какие чудесные перспективы! и недолговременные изменения формы духовного меча, что, скорее всего, связано с изменением реяцу владельца. А если я выпью всю бутылку, интересно, то смогу ли достичь банкая? Также было замечено, что под действием эликсира невозможно держать в себе свои мысли и намеренно говорить неправду. Тут в голове Мацумото возник просто фейерверк идей и возможностей. Красочность этого пиротехнического чуда была обусловлена, во многом, выпитым. Глаза ее лихорадочно заблестели.

Способ применения и дозы:
1. Внутрь, 2-3 капли эликсира «Лепесток сакуры» добавляют в стакан с водой.
2. Не следует принимать эликсир «Лепесток сакуры», если рядом нет никого, кто бы проследил ваше дальнейшее состояние.
3. Сосредоточьтесь: повторите про себя названия всех известных вам типов хадо, девизы отрядов Готей 13, ваши любимые хокку.
4.????????????
5. PROFIT!
Это еще что? Какие-то неизвестные мне заклинания кидо что ли?
Особые указания: предназначено только для использования в Обществе Душ! За последствия применения данного средства в Мире Живых или где-то еще исследовательский отдел Готей 13 не несет абсолютно никакой ответственности.»
Теперь по крайнем мере похмелье мне не грозит. А, кстати, саке тут скоро закончится. Нужно позвать кого-нибудь со своим запасом горючего.

Бабочка для Киры Изуру от Мацумото-фукутайчо:
Изуру, как освободишься, заходи в гости с бутылочкой саке. Сегодня у всех был трудный день.

За дверью меж тем послышалось явственное шевеление. Рангику поняла, что вошедшему откроется нечто, что, мягко говоря, сложно назвать рабочим процессом. При попытке спрятать эликсир, бутылку саке, привести одежду в порядок и переместиться за рабочий стол (и сделать все это одновременно!) лейтенант совершила неловкое движение и свалилась с дивана, чудом не разлив живительный напиток стоящий на полу. Когда дверь начала открываться, бутылочка с чудодейственным эликсиром снова была сокрыта в бездонном декольте фукутайчо.

---> и пришел он.

Все, на что хватило надкусанной всякими кенгуру Кириной соображаловки - это прихватить с собой бутылку саке, последнюю. Он нес это сокровище, бережно прижимая локтем в прохладной тьме рукава, и представлял, как из головы сквозь прожженную утренним солнцем дырку вываливаются и остаются лежать на выметенной мостовой все... да все вываливается. И ничего не остается. Не думать, не думать, нечем думать, белые меносовы носы в небе - это так, декорация, отпечатки кроличьих зубов на капитанской корейке - веселенькая заготовка под будущие тату, и вообще... Вон бабочка полетела, крылушками помахала, стала хурма затухать и затухла. Кстати о бабочках. Куда это я иду?..
Изуру отдернул руку, услышав за дверью подозрительный бряк, и подумал еще раз, на всякий случай. Не получалось.
- Мацумото-сан, - изрек он тихо и печально и стукнул по дереву. - Простите, я забыл Вам послать ответную бабочку... но зато сам пришел. Принес чего-нибудь к чаю...

Рангику сидела на полу возле дивана, локоть ее покоился в тарелке с хурмой. Она безмятежно улыбалась и пыталась поправить прическу, когда дверная ручка задергалась, и тихий обреченный голос с той стороны произнес что-то насчет чаю. Ура! Ледяной мальчик отменяется, равно как и бумажки на столе в пуд весом каждая! Улыбка ее стала еще безмятежнее и шире.
─ Кира! Проходи же, заноси своё что-нибудь!
─Я чай сейчас разолью, - и потянулась за емкостью с чудесным 20-ти градусным чаем.
─Сейчас… - пообещала она внутрь кувшинчика, допивая что-то там на дне.
Из-за двери медленно появлялось. Сначала желтая челка, потом опущенный долу глаз с отпечатком бессонницы, потом и весь Кира.
Был он какой-то понурый. Ему срочно нужно было объяснить, что мир прекрасен и удивителен! Хотя бы потому, что есть возможность выпить. И потому, что мы еще живы. То есть, стоп. Мы же шинигами… Значит, мы не совсем живы. Так, ладно, пора сворачивать эти размышления. И разворачивать, а точнее откупоривать…
─ Изуру, а… - А! Ну да, вот оно! В ворохе мыслей, вертевшихся вокруг бутылки, которая, в этом Мацумото почти не сомневалась, была сокрыта в широком рукаве фукутайчо 3-го отряда, внезапно всплыла одна, наиболее интересная, пожалуй, для нее в этот момент. – А как тебе ваш новый капитан?
Рангику склонила голову набок и выразительно моргнула, потому как взор ее внезапно затуманился. Лицо Киры снова было в фокусе. И как бы это... Оно выражало что-то странное.

- Это - последняя, - нежно сказал Кира, приземляя на стол бутыль волшебной чудо-жидкости от головы. - Я сегодня уже... расслаблялся в послеобеденное время. Сегодня насыщенный день был. А Вы? Ваше?..
Он вдумчиво так покосился на пухлые стопы отчетов, подозрительную посуду на столе, грустно улыбнулся Рангику и вдруг замер, силясь оторвать взгляд от невинной тарелочки на полу и ее чудовищного красно-оранжевого содержимого.
- К-капитан, - сипло выговорил несчастный Изуру, уцепившись за последнее, что влилось в уши с горьким медом тягучего голоса Мацумото, и беспомощно пошарил рукой в воздухе позади себя. - К-к-капитаан...
Пальцы нащупали спинку стула, сиденье попалось под ноги, но вместо того чтоб обрушиться на безвинный предмет мебели и обмякнуть с видом умирающего лебедя, доблестный лейтенант третьего отряда полез на стул весь, свернувшись трогательным кренделем и продолжая с суеверным ужасом пялиться на хурму. В его смятенном разуме меносы дружно перфорировали небо носами и улыбался Гин.
- Капитан не ест хурму, - мяукнул Кира, прячась от вида страшного блюда за спинкой стула. - А я ее сжег. То есть, того... плановые посадки травы на территории отряда... то есть туи! Хурма! Ма-мацумото-сан! Капитан...
"Надо срочно выпить," - была последняя дельная мысль в дебрях продырявленного нашествием меносов мозга. Впрочем, она могла принадлежать Вабиске. Руководствуясь ею, Кира попытался свершить невозможное - скукоживаясь все сильнее под надежным укрытием решетчатой спинки, протянул руку, алкая целительной выпивки, и отчаянно постарался не навернуться обратно на пол, где его поджидали злобные мумии хурмы.
Сегодня он слишком много и слишком отчаянно старался.

- Ки~ира! - как можно более мягко сказала Мацумото, брови ее поползли наверх.
Выбрав наиболее успокаивающую из своих интонаций, растянув это «и», она оставила себе время придумать, что же говорить дальше.
Проследив за безумным взглядом лейтенанта 3-го отряда, коий нацелен был на тарелочку с хурмой, Рангику тяжело вздохнула и запихнула остатки сухофруктов в рот, а тарелочку задвинула под диван, где уже собрался неплохой сервиз с прошлых их посиделок.
Надо бы убраться, а то и пить скоро не из чего будет, с тоской подумала она и извлекла из-под дивана две пиалы. Сдуть с них пыль не представлялось возможным, поскольку рот был набит чертовой хурмой, которую Мацумото никак не могла прожевать, но чего не сделаешь ради спокойствия некоторых особо ранимых товарищей.
Фукутайчо водрузила пиалы на разделявший их с Кирой низкий столик, затем подошла к Изуру, который вкупе со стулом являл собой монумент вселенской скорби и отчаяния, и вытащила бутылку из его слабеющих рук.
- Мнооаамм! - изрекла она, потрясая бутылью перед носом Киры и дожевывая злосчастную хурму. Так, теперь запить… -Бака! Ну что ты, Изуру, как маленький!
Точным размеренным движением саке перетекает в пиалы, разделяясь на две идеальные порции.
- Хурма – это не самое страшное, что может случиться.
Самое страшное уже случилось. 126 с половиной дней назад.
- Сейчас такое время, мы все должны быть сильными. Скоро нам придется сражаться. Тебе следовало бы подумать об этом…
Сильной быть совсем не хотелось. Хотелось разреветься и повиснуть на Гине. Который ушел 126 дней назад. С половиной. И не сказал куда. Как обычно. Ненавижу…
Она жизнерадостно продолжила:
-А за самовозгорания на территории Сэйрэйтэй Ямамото, говорят, страшно наказывает. Ссылает в 4-й отряд волонтером. Под командованием Ханатаро несчастным потом приходится драить сортиры кистями для каллиграфии, вырезать из морковки меносов и чистить килотонны картошки…
Вообще, жалко его. Меня.
Она наклонилась и осторожно обняла скульптурную композицию «Скорбь и отчаяние вкупе со стулом. 1 экз.»
От волос Киры пахло дымом.
- Изуру, ты что, действительно хурму сжёг? Это была не метафора?

Хурма исчезла. Испарилась, и наваждение немного ослабло, так что руки не удержали спасительную бутылку. В сознании мелькнула напоследок картинка, как меносы пьют с Вабиске на брудершафт, Кира сморгнул и уставился в... в цепочку. Да. В колечко на цепочке. Весьма достойное и услаждающее взыскательный взор зрелище...
То, что Мацумото еще и что-то говорила, дошло чуть позже.
- Сжег, - вырвалось коротко и радостно из многострадальных Кириных недр, прежде чем он успел включить голову и оценить ситуацию. - То есть, плановая ликвидация нерентабельных и пожароопасных... а, да что тут говорить! Нет, не метафора. Да хоть морковных меносов в натуралистических подробностях, хоть рис по зернышку перебирать и чай по листику... Простите меня, Мацумото-сан. Простите.
Так не хотелось покидать теплые уютные объятия, грудь, в которую так здорово было уткнуться носом и света белого не видеть, но Изуру завозился на стуле и попытался осторожно отстраниться. И потому, что обнимать женщину, не приходясь ей кем-либо иным кроме сослуживца, было неприлично, несмотря на уединение и пыльную тишину кабинета, и потому, что вот эту самую женщину, гордую, сильную и красивую, он собственноручно пытался убить. Ладно, не насмерть, а ранить, задержать - но все же. И все почему?.. Точнее, из-за кого?..
Кира выпрямился. Осторожно взял Рангику за плечи, глянул в глаза. На столе ждали две полных пиалы.
- Я сжег хурму, - четко объявил лейтенант, точно дописывая что-то и обрезая аккуратно край листа. В голове звякнула цепь и умолкла. - Выпьем, Мацумото-сан.

Это было очень странно...

Мацумото вполне успешно и продуктивно общалась с таким количеством народу, что устанавливать для каждого какие-то статусы уже давно стало не с руки. Хватало и того, что она знала что, когда и кому нужно говорить и, что гораздо более ценно, когда надо промолчать.
Кира для нее всегда был просто Кира, не в меру старательный лейтенант 3-го отряда: иногда они работали вместе, иногда пересекались вечером в каком-нибудь баре или же в цитадели питейного искусства, покоях Кёраку Шунсуя.

Все изменилось после того, как ушли трое капитанов, предварительно настолько всем в Готей 13 заморочив голову, что некоторые и по сей день с оной не дружат.
Как обозначить про себя это невероятное для принятия и осознания событие, Рангику до сих пор так и не решила, слово «предательство» она почему-то избегала употреблять даже в мыслях.
В тот кошмарный день всё настолько перепуталось, что они, так хорошо друг друга знавшие, казалось, готовы были убивать. Мацумото, задвинув подальше невозможную реальность, могла тогда оценить происходящее вокруг трезво и прекрасно помнила и бедняжку Момо, которая была явно не в себе и никак не могла решить, кого же все-таки ей прикончить; и Киру, который посреди погони вдруг остановился на краю крыши, повернулся, и Рангику стало нестерпимо холодно от направленного на нее взгляда.
Что ты делаешь с ним? И со мной... – мысленно спросила она тогда у того, к чьему систематическому отсутствию у нее уже выработался иммунитет. И как всегда не получила ответа.

После этого они с Кирой, конечно же, поговорили и выпили, и еще выпили, и еще… Так было надо. Но она же видела, что готов был сделать этот мальчишка ради своего капитана...

Все эти мысли и образы пронеслись в прекрасной голове Мацумото-сан почти мгновенно. Внешне она была все так же спокойна и приветлива, несмотря на то, что чувствовала себя странно.
Кира придерживал ее за плечи как хрустальную вазу или как последнюю бутыль саке после закрытия всех магазинов в зоне досягаемости.
- Ну, сжёг и сжёг… С кем не бывает, в конце-то концов… Думаю, когда мы выпьем, плановая ликвидация, как ты там сказал? Этих самых, пожароопасных объектов уже не будет такой трагедией, ведь правда?
Кажется, Кира уже передумал впадать в истерику со слезами и битьем посуды прямо здесь и прямо сейчас, а посему использование тяжелой артиллерии, находящейся у Мацумото-фукутайчо в декольте, можно было отложить до более приближенного к критическому момента. (Речь шла, разумеется, об эликсире «Лепесток сакуры»(!)). В военное время ресурс предполагается экономить.
Все эти внутренние зимние фейерверки следовало немедленно залить новой порцией саке во избежание самовозгораний. Слегка беспокоило, что бутылка у них только одна. При таком темпе и опыте потребления данный трудновосполнимый ресурс грозил довольно быстро исчерпаться.
Мацумото потянулась за заветной пиалой, наполненной до краёв самой лучшей жидкостью на свете. Когда чудесный резервуар был уже в ее руках, глаза Рангику вдруг засияли, будто в них отразился свет внезапно вспыхнувшей у нее над головой гипотетической лампочки. На столе лежал новенький номер журнала, выпускаемого Женской ассоциацией шинигами. Мацумото числилась там фотографом, поскольку ее природные данные и второе счастье позволяли делать довольно пикантные снимки с участием практически всех ключевых фигур Готей 13, за исключением, пожалуй, только Бьякуи, выходящего, к примеру, из купальни, но данный вид контента вполне успешно поставлялся Ячиру.
-Оооо… - раздумчиво протянула Рангику, окидывая взглядом Киру. Кажется, я знаю, чем сегодня разнообразить это заседание голубоглазых блондинок Готей 13. Мацумото хищно улыбнулась. – А знаешь, Изуру, есть у меня одна интересная идея…

Кира всегда был чрезвычайно старательным чело... шинигами. Прямо-таки до ужаса, сказали бы некоторые и оказались правы, - бедняга страдал такой педантичностью и любовью к порядку, что будучи научен семпаями питию, предавался этому расслабляющему занятию с таким похвальным энтузиазмом, что его немногим удавалось перещеголять. Поначалу, по крайней мере, потом процесс удалось научиться контролировать. Добро бы чему хорошему научился, но каждый отдыхает как умеет...
Так вот, доблестный санбантай-фукутайчо к пьянкам подходил всегда основательно и взвешенно, даже если они были такими спонтанными, как сейчас. И за сегодня это была уже далеко не первая саказуки, которая ожидала участи опрокинуть свое содержимое в воспаленные Кирины недра, и не первая даже в этой компании...
- А теперь мы будем проводить плановую ликвидацию саке по причине истекающего срока годности, - согласился Изуру с несомым Мацумото и торжественно вознес пиалу. Вознес, полюбовался секунду на чуть просвечивающий край и так и не употребил, ибо пресветлая Рангику продолжила мысль... "Коварную, конечно же", - успел подумать многострадальный лейтенант, любуясь свечением лампочки в ее глазах. И - гулять так гулять! - спросил с любопытством:
- Какая?

-Да тут этот наш старикан, Яма-джи, высказал пожелание, чтоб журнал Женской ассоциации придерживался более традиционного… кхм... стиля… - изрекла Мацумото, взяв со стола журнал и плавно покачивая им в воздухе. Внезапно пришло осознание, что не только журнал, но и все предметы в комнате, и даже светлый треугольник кириного лица, плавно покачиваются в незаметно подступивших полупрозрачных сумерках. Говорить было немного неудобно, голос звучал как-то отдельно от неё, и был похож на вязкие и медленные медовые волны.
– Ну вот. Я и хочу… так сказать, почтить традиции. Фотосессией тебя в…
Тут Мацумото не выдержала и неприлично хихикнула.
-В образе гейши.
Запрокинув голову, она сделала щедрый глоток из покоившейся всё то время в её руке пиалы.
Журнал скользнул обратно на стол; бутыль печально звякнула, но устояла; зашелестели листы отчетов, сползая в многонедельную пыль под диваном.
-Оиииии... А у меня саке пролилось…- с недоумением и горечью в голосе сказала себе под нос Рангику, уставившись в глубокий вырез косоде. Капли приятно холодили кожу, особенно когда они вот так медленно и печально огибали столь богатый рельеф.
Имело место неправильное применение алкоголя. Осознав это, Мацумото со вздохом провела вдоль ложбинки между грудей пальцем и облизала его.
Наличие чужой реяцу прервало её медитацию и полет над залитой саке холмистой местностью. А! Кира же тут. Надеюсь, он уже согласен, а то мне как-то не до логических аргументов.
Рангику привычным движением поправила волосы и посмотрела на лейтенанта 3-го отряда. Безмятежно улыбаясь, промолвила она:
-Вот и хорошо, Кира, что ты согласен.

Безропотно слушая, Кира уронил в себя саке и продолжал размышлять о высоком. Традиции - это было хорошо и правильно. Чайные церемонии например, традиционные одеяния... правда, неясно, почему именно ему выпал образ гейши, или вот каллиграфия.
О. Каллиграфия. Аккуратист Изуру не мог не отличаться в сием занятии изрядным мастерством, и раз уж вспоминать о хорошем и традиционном - так по полной программе. Правда, на плавное течение его мыслей как-то странно влиял палец Мацумото, сначала распределивший тонким равномерным слоем саке по совершенным формам ее груди, а после коснувшийся губ...
- Я хочу, - изрек лейтенант, пошарив вслепую где-то в сторону стола в поисках бутылки. Отвести взгляд он мог, но не возжелал. - Розовое кимоно. С голубым рисунком, мне кажется, оно будет прекрасно символизировать...
Что именно должно символизировать сие одеяние и вообще, кто потом будет разгребать оставленный в голове бардак, придумывать бедняга уже не успевал. Вабиске и тот не помог товарищу, он позорно предавался отчаянию, уткнувшись в розовые панталоны Хайнеко и сдавленно всхлипывая. По крайней мере плита подрагивала в такт его плечам, а уж что творилось под ее сенью и спутанными волосами занпакто, Кира не спешил узнать.
- В таком случае у меня тоже есть идея, - продолжал он вдохновенно, найдя какую-то емкость и подлив ее содержимого в саказуки Рангику. - Почтим традиции! Фотосессией образцов каллиграфии. В качестве модели... то есть, я хочу сказать, полотна, можно использовать что-нибудь... прославляющее доблесть Готея. Хм, нет, поддерживающее его дух в сей трудный час! В эту тяжелую годину, товарищи...
Он взмахнул бутылкой в сторону окна, точно репетируя речь перед неведомой самому аудиторией, посмотрел в большие... глаза Мацумото и, повторяя с незначительными дополнениями путь ползущих по ее просторам капель, начертал что-то пальцем в воздухе. Для полноты картины в традиционных фотосессиях явно чего-то недоставало.

Как только саказуки снова приятно потяжелела, Рангику инстинктивно уменьшила ее тяжесть вдвое. Почему-то вспомнились свойства кириного занпакто, противоположные правда, с которыми она, к несчастью обоих, уже имела честь ознакомиться.
Внутренним взором Мацумото заметила, что на голове у Вабиске наличествует нечто розовое и пушистое; Рангику искренне надеялась, что ей просто показалось. Однако же…
- Розовое…-
Да что за…? В кого эта Хайнеко вообще получилась такой? Мацумото даже побаивалась иногда того момента, когда она всё-таки достигнет банкая, ибо были у нее подозрения, что банкай тот будет не совсем пригоден для боя. Изгоняя из воображения толпу влюбленных меносов, которые вместо того, чтобы эффективно изничтожаться, падают ниц, алея торчащей изо рта вместо серо розой, а потом тащатся за объектом своей любви в Сэйрэйтэй в надежде на большее, Рангику с трудом вернулась к началу фразы.
- Значит, розовое кимоно, Изуру?
Палец Киры чертил какие-то странные знаки в воздухе в опасной близости от ее груди, а его голос выражал чрезмерно горячее желание заняться каллиграфией.
У Мацумото задергался глаз на нервной почве.
Да ладно, старушка, ты что, за свою честь опасаешься что ли? Скорее всего, у него будут так руки трястись от священного ужаса, что максимум того, что тебе грозит – это запечатление на полотне, поддерживающем доблесть Готея, надписи «здесь был Кира»!
И, хотя для соответствия действительности надпись следовало бы изрядно подкорректировать, и даже, возможно, кое-что добавить, Рангику мысленно адресовала Пепельной Кошке все известные ей руконгайские ругательства и поспешила удалиться со своей опасной позиции. Хайнеко иногда могла заставить покраснеть даже Мацумото.
- У меня тут как раз есть несколько на случай, если я не успею забежать к себе переодеться после работы. Кажется, что-то розовое там тоже было. – Продолжила она, направляясь к шкафу по траектории гораздо менее прямой, чем ей бы того хотелось. На пути следования внезапно обнаружилась масса острых углов и каких-то дурацких вещей, на которые Рангику постоянно натыкалась.
- А насчет каллиграфии, - с расстановкой вещала она дверце шкафа, внимательно оную разглядывая, - что ж, идея неплоха. А какие образцы ты хотел бы запечатлеть?
Рангику открыла дверцы шкафа и почти сразу пожалела об этом. На нее вывалился ворох разноцветных одежд, оби, лент и окаменевших конфет.
Ой, тайчо снова будет недоволен, что я не убралась в его шкафу.
Мацумото сняла с головы шелковое кимоно василькового цвета с узором из бледно-бардовых орхидей, подняла с пола алое кимоно, усеянное лепестками сакуры и черными веточками, другое кимоно, выкопанное из кучи вещей на полу, на плечах было золотым, а ниже цвет его перетекал в темно-фиолетовый через головокружительную радугу изумрудных и лазурных тонов. Взгляд Рангику задержался дольше положенного на расшитом золотом шелке. Это кимоно они выбирали вместе, в ее день рождения.
Не думай уже об этом.
-Та-ак…Кира, может, посмотришь сам? А лучше, померяй!
Рангику переводила взгляд с лежащих на ее руках кимоно на объект их будущего применения и обратно, как бы примеряясь. В голове ее рисовался довольно-таки традиционный образ белокурой гейши в тени цветущей сакуры. Натурные съемки! У нас недалеко есть чудесный сад, то есть, не совсем у нас, но сад-то большой… места всем хватит.

На Вабиске оставалось только махнуть рукой. Будь здесь Кон, он бы завидовал чернейшей из черных завистью тому, кто безнаказанно утопал лицом в розовом меху, скрывающем прекрасные холмы, долины и прочие неровности рельефа, но Кона здесь не было, а хозяин не пытался даже урезонить свой страдальческий занпакто. Он был ужасно занят - вел раскопки в столе в поисках кистей и туши. Искомое лежало в первом же ящике, как будто того и ждало, и утомившийся от великого и славного труда кладоискатель потянулся за питием.
Пока доблестный лейтенант предавался размышлениям о высоком искусстве каллиграфии и пытался попасть в себя саказуки, не расплескав большую часть ее содержимого, его предполагаемый холстик ускакал куда-то в тенистые дали кабинета, где и был погребен под ворохом цветастого шелка. Прекрасную даму совершенно негоже было оставлять одну в столь затруднительной ситуации, ей следовало немедленно оказать первую помощь, всяческое содействие и прочие плюшки, и вообще, самурай он или уже где?!
Кира сполз со стула и отправился в спасательную миссию.
- Что лучше? - вопросил он, уловив что-то про образцы и милую сердцу каллиграфию. - Ваше тело достойно служить холстом для Манъёсю или Манъёсю достоин запечатления на вашем теле?..
Смутно понимая, что несет что-то не то, Изуру легко шатнулся вперед-назад, вынул из рук Мацумото алое кимоно и, подумав зачем-то "На нем кровь не так заметно...", накинул поверх формы. Осталось выяснить, кто из них с Рангику сейчас больше писаная красавица и у кого не будет из рук падать фотоаппарат.

Этот человек – сильный, несомненно – очень мудрый, просто не может быть врагом. Враг – это пустой, что пожирает невинные души, враг – это жаждущий крови арранкар с душой зверя, враг – одержимое местью и отчаяньем существо.
А капитан Айзен… Он был мудрым наставником, терпеливым, щедрым на знания учителем.
Но не врагом.
Однако, так или иначе он стал таковым для всего Готэй 13, которые сочли его поступок подлым, жестоким и беспринципным. Собственно таковым он и являлся. И если охладевший разум Хинамори принимал такую правду, то все еще не нашедшее утешение сердце отказывалось в это верить. Она была разбита, подавленна, лишена моральных и физических сил. Отчаяние капля за каплей вытягивало из нее желание жить дальше. Вкупе с тяжелым ранением (Момо до сих пор не могла поверить, что тайчо мог совершить подобное) глубокое разочарование не давало покоя. Вернуть девушку в дееспособное состояние, казалось бы, не в силах уже ничто, настолько сильным было потрясение.
Дни сливались друг с другом, сознание заволокла молочно-белая дымка. Кто-то часто находился рядом, кто-то подбадривал, силясь вернуть ей, прежнее расположение духа, но это не приносило никаких плодов, только навевало еще большую грусть. Существование стало беспросветно серым.
В один из таких дней, наполненных собственными отчаянием и горечью, после посещения одного из офицеров пятого отряда, в сознании фукутайчо появился проблеск, ставший яркой вспышкой и заслонивший собою пелену грусти.
Как я могла быть такой эгоисткой? Отряд плохо справлялся без руководства, прежде один из самых сплоченных, теперь пятый отряд стал все более погружаться в уныние, в расположении царил, откровенно говоря, полнейший бардак с документацией.
Проглядывали плохая организованность и низкий уровень дисциплины, лишившись поддержки Айзена и его лейтенанта, рядовые и офицеры тоже впали в нечто сродни с депрессией. Организовывать их и поднимать боевой дух перед заданиями, было ровным счетом некому, отсюда и в их головах образовался хаос.
Перед глазами все еще отлеживающийся в палате Хинамори живо обрисовалась во всех блеклых красках безрадостная картина. Маленькая синигами мигом обрела цель на ближайшие несколько месяцев.
Со здоровьем дела пошли на поправку практически сразу же, как только девушка загорелась идеей восстановления былого порядка в отряде и в сознании его служащих. Момо отчетливо понимала, что с тайчо ей не сравниться. Слишком разнились их опыт, сила и стойкость, но фукутайчо осознавала, что учитывая потрясение охватившее всех синигами, после того как они лишились трех своих капитанов и пережили вторжение риока, никто не пожелает возиться с офицерским составом покинутого руководством отряда.
В кратчайшие сроки завершив (практически завершив) курс лечения и вырвавшись из заботливых лапок медиков, лейтенант рванула в расположение отряда разгребать накопившуюся документацию.
На хрупкие плечи Хинамори легли ее собственные несданные своевременно отчеты и бумаги капитана Айзена.
Пока Хинамори пыталась справиться со всем этим, постоянно посещали ее мысли о том, что тайчо справился бы с подобным испытанием легко и непринужденно. Такой внимательный к своим подопечным… но и это вероятно было неискренне. Сама Момо старалась денно и ношно грузить себя работой, чтобы сил ни оставалось более, ни на что, чтобы не погружаться вновь в свое отчаяние, чтобы забыть обо всем и в первую очередь о подлом поступке Айзена Соусуке.


Хинамори клевала носом над документацией. Уже, кажется, вечер и, кажется поздний. Голову уже третий час кряду перестали посещать благотворные мысли, а сама голова отказывалась воспринимать поступающую информацию. Поставив очередную кляксу и коря себя за эдакий акт вандализма, Момо оставила, наконец, это бесперспективное занятие. Достав из ящика стола злачные бумаги, лейтенант поплелась на территорию десятого отряда, дабы всучить их Рангику. Девушка зевнула. Да что там Рангику, любому попавшемуся офицеру отряда.
Когда она, наконец, достигла пункта назначения, то обнаружила только прикорнувшего у тренировочного полигона рядового. Тот коротко усмехнувшись, объяснил, что Матсумото-фукутайчо, а за ней лейтенант третьего отряда прошмыгнули не так давно по направлению к одной из казарм. У девчушки невольно вырвался тихий стон. Чем они там занимаются, после тяжелого трудового дня догадаться было не сложно.
Хинамори начала пробираться к указанной казарме из оконного проема доносились голоса. Осторожно приоткрыв створку седзи, еще пару мгновений она боролась с желанием ее захлопнуть и утопать восвояси. Ан, нет. Открывшаяся картина поражала самые смелые догадки. Среди разбросанных принадлежностей для каллиграфии и шелковых материй барахтались две нетрезвые тушки лейтенантов. На Изуру было нацеплено красного цвета пестрое кимоно.
- Кира-кун… Рангику-сан…- Момо осеклась, - я… вот, - она осторожно протянула стопку Матсумото, которая к слову выглядела более дееспособной.

Мацумото самозабвенно медитировала над алым шелком в мелкий цветочек, когда ткань внезапно задвигалась и поползла из рук куда-то в окружавшие ее сумерки сознания и кабинета. Изуру говорил что-то про Манъёсю, и Рангику было собиралась осведомиться ехидно, где же он собирается найти столько места, дабы запечатлеть все собрание сочинений, а если не все, то какая именно часть его душе милее. Она было уже набрала воздуха в легкие, да собралась с мыслями, чтобы произнести эту весьма сложную для воспроизведения на данный момент тираду, но тут Кира как-то подозрительно качнулся, и Мацумото весьма вовремя придержала его за плечи, чтобы он не свалился на нее.
С трудом сохраняя равновесие, санбантай-фукутайчо накинул многострадальное алое кимоно поверх формы. Зрелище, надо заметить, было впечатляющим. Оно как бы символизировало… Только вот что именно, Рангику никак не могла понять. В мутном океане мыслей всплыло только странное словосочетание «кавайная психоделика».
«Кира,.. а разве кимоно носят так?», - недоумевая, вопросила Мацумото, склонив голову набок.

В этот момент дверь приоткрылась, и оттуда появилась Момо. Судя по тому, что она так толком и не обозначила цели своего визита, картина, взору ее представшая, мягко говоря, шокировала милого лейтенанта 5го отряда.
«Ты…,» - начала было Мацумото, но тут Хинамори-чан протянула ей стопку, и к несчастью не ту, которую хотелось бы. Прямоугольные белые листочки нехорошо кольнули уснувшую совесть.
«Что это ты так допоздна работаешь, Момо?», - Рангику положила листки на стол, сверху сразу же лег ворох разноцветной ткани: Мацумото скинула все еще висевшие на ней кимоно поверх отчетов.
Момо выглядела уставшей, нужно было срочно донести до ее сознания, что слишком много работать тоже вредно… Нужно и отдыхать иногда.
«Мне кажется, тебе нужно немного расслабиться. Вот мы с Кирой уже…». - не договорив, она бросила красноречивый взгляд на стоявшую на столе бутылку.

"К-к-к-карапот", - пронеслось молнией по воспаленным извилинам Кириного разума. Вабиске тихо хихикнул из своих меховин, в смысле из глубин розовых панталон, и почухал Хайнеко за ухом. Он умудрился набраться еще основательней подопечного шинигами.
- Х-хинамори... тян? - изрек Кира тихо и печально, взирая на старого боевого товарища из-под красного шелка, как Гитлер на карту мира на старом советском плакате. Потом он вспомнил про фотосессию.
- Мы готовим к публикации в Сейрейтейском вестнике подборку фотографий с традиционными мотивами! - ухитрился он произнести четко и внятно наперекор всему употребленному за последние сутки. - Имидж издания беспокоит... кого-то там, и Ямамото-доно попросил Хисаги-семпая... - тут он все-таки сбился, беспомощно пошарил рукой в воздухе в поисках не то нужного слова, не то спасительной бутылки, наткнулся на плечо Рангику, не менее спасительное - все же стояла она на ногах крепче, и по наитию протянул Момо стопку. На этот раз - правильную и даже не пустую.
- Может быть, ты присоединишься?..

Это был спасительный инстинкт. Да, опыт, выработанный годами, из тех, которые уже не пропьешь. Мацумото медленно, но верно продвигалась в сторону дивана. Как она здесь оказалась, и что произошло в прошедшие несколько часов, выпало из ее памяти. В голове была только одна мысль: нельзя спать на жестком полу, иначе она отлежит грудь. Грудь нужно был срочно транспортировать на мягкий диванчик, к которому Рангику и направлялась. Медленно.
На полу валялись кимоно и Хинамори Момо. Мацумото хотела было захватить Момо с собой на диван, уж больно жалобным казался свернувшийся на полу комочек, но поняла, что, во-первых, сил у нее на это нет никаких, а во-вторых, пол был как-то подозрительно близко, а нести на себе кого-то при таком способе передвижения было весьма затруднительно.
- И куда это Кира подевался? - Сонно подумала Мацумото, упершись носом в теплый пыльный диван и начала карабкаться наверх. Там, свив себе гнездо из вороха разноцветных кимоно, и как они там оказались?, Рангику ворочалась, пытаясь устроиться поудобнее. На диване было тепло, уютно и катастрофически мало места.
Мацумото закрыла глаза и увидела Хайнеко, пригревшую голову Вабиске на своей гостеприимной широкой груди.
-Люблю больших мужиков, - еле слышно мурлыкнула Пепельная Кошка. И Мацумото почувствовала руку в своей руке. – А у тебя плохой вкус, старушка!, - продолжила малолетняя хамка и медленно растаяла в воздухе. Холм был залит ярким солнцем, внезапно ей брызнуло ветром в лицо, потом как будто включили желтый свет, Рангику вздрогнула, когда ее руку отпустили, и мир стал распадаться как картинка в калейдоскопе. Девушка вздохнула и прошептала во сне, обращаясь сразу к обоим: - Ну и кто ты после этого?… Правильно – сволочь.

Чуткое ухо услышало, а чуткая натура среагировала немедленно, и...
- Я... я не сволочь!.. - возопил Кира и позорно хлюпнул носом, приподнявшись на руках. - Сволочь не я...
Он хотел было высказать все, что думал по поводу некоторых таких белой масти сволочей, о которых и говорить-то не следовало более, но не мог по некоторым уважительным причинам. Во-первых, язык отказывался ему повиноваться. Причины этого были весьма прозаичны, и даже обиженная отповедь, уже высказанная, казалась жутким геройством. Этот дефект легко исправлялся употреблением вовнутрь жидкостей, можно даже не очень горячительных, только вот для этого надо было подняться и осмотреться.
Доблестный лейтенант заставил себя совершить этот подвиг, в ходе чего были обнаружены: кимоно женское в драконах - одно, кимоно женское в цветочек - два, кимоно женское в сакурочку - одно, бутылки пустые - пять с половиной, саказуки - пустые, косточки хурмовые на блюде - один набор, Мацумото Рангику - одна в неполном комплекте формы, диван - один, стол один, Хинамори Момо - одна, розовое всходящее солнце - одно.
Следующим, что Изуру нашел, был чайник с неопределенной давности заваркой. Холодное и терпкое его содержимое натолкнуло на одну дивную мысль - сволочь все-таки, как ни крути, он.
Потому что, как оказалось при осмотре происходящего - он в одних хакама, хотя это само по себе после пьянки с Мацумото неудивительно, он в кимоно Мацумото, том самом, в лепестках и веточках, и он возлежал главою на коленках Хинамори, бережно разложенной по полу и укрытой его, между прочим, форменными косоде. Белое было расписано зеленой тушью. Лисичками.
Кира судорожно вздохнул и сел обратно, кисть выпала из-за уха и покатилась по полу.
- Подлец, - горько сказал он в пространство и вдохнул преследующий со вчерашнего дня дымный запах бывших хурмовых плантаций. Проверять, не намалевано ли чего на Рангику, было неприлично. Инспектировать состояние одежды Хинамори - еще более. Из-под мятого косоде виднелись только ее тонкие ладошки, разлохмаченная голова со сползшим на ухо чепчиком да кончики удивительно белоснежных таби.
С зелеными лисичками.
Кира хотел было схватиться за голову, прежде чем взять себя в руки и заняться выносом тел, коли уж он из участников нерабочего заседания один остался на ногах, но ему помешали. Действие волшебного чайника еще продолжалось, а вместо привычной холодной тяжелой реяцу капитана Ичимару сознание регистрировало поблизости ничуть не менее жуткую - капитана Куроро.

---> Территория 10 отряда

Нос не обманул. Вообще этот орган редко обманывает владельца, а уж чутье на неприятности у него не хуже, чем у традиционного индикатора - филея. Хитсугая зашел внутрь, преодолел желание побиться головой об стену и издал привычный всему Серейтею вопль:
- МАТСУМОТО!!!
Впрочем, до красавицы-лейтенанта он таким образом достучаться уже давно не пытался. Так, обозначал свое присутствие для затуманенного алкоголем мозга.
- Они оба здесь. Еще и Хинамори-тян втянули! - Тоширо насупился и аккуратно поднял подругу на руки. Возможно, кому-то это выглядело и смешно, а он искренне хотел уложить ее на местечко поудобнее. Не лежать же ей на полу, она и так ранена!
- Матсумото-фукутайчо, приведите себя и Киру-фукутайчо в порядок. И позаботьтесь о Хинамори-тян, она еще слаба и больна.
Голос капитана чуть подрагивал от сдерживаемого гнева.

----->территория 10го отряда.
Тайра шел за капитаном. За своим бывшим капитаном, еще вчерашний 7й офицер... Мечта матушки сбылась, у Готея появился новый капитан, вроде все счастливы, кроме самого капитана, которому хотелось выть в голос. Потому что вдруг, в один момент стало ясно, что больше не будет ночных попоек во главе с лейтенантом, когда кабинет капитана был занят самим капитаном. Не будет шанса снова играть на скрипке и слушать пение юной Каноэ. Молоденькой шинигами, неизменно приглашаемой на попойки благодаря голосу. Друзья наверняка пили и сегодня, скорее всего за него, за Тайру и его назначение. Только выглядело это все наверняка, как поминки...
Что-то типа "Ну так поднимем ж бокалы за упокой... эээ.. то есть за назначение капитаном нашего бывшего товарища..." Спасибо, хоть девятый офицер обещал так ж приносить с грунта сладости и любимое сливовое вино. Сладкое.
Вдох, выдох и... шок.
Увиденное в кабинете Тоширо Хитсугайи только и могло повергнуть в шок. Кира... Его лейтенант больше напоминал девушку не самого тяжелого поведения. Синяки под глазами, опухшее от алкоголя лицо... и красное, явно женское кимоно. Пока Тоширо, с нежностью любовника, поднимал на руки Хинамори-фукутайчо, Куроро решительно за шкварник поднял на ноги своего лейтенанта. Хвала последний был примерно сантиметров на 10-15 ниже своего капитана.
-А вы,Кира, сегодня мне будете нужны только после обеда... Сейчас кругом марш в казармы-отсыпаться! - если бы не воспитание, то Кира еще бы и живительного пинка получил. Но один аристократ с другим так не поступает. Так что Кира за тот ж шкварник был выведен фактически на ступеньки. Интересно, а сам он дойти-то вообще сможет? Или от греха подальше довести? Злился ли Тайра? Еще как... Ибо это очередной позор перед его... коллегой. Вчера хурма, сегодня пьянка. И это всего за два дня. Нет, как раз сейчас сутки. Вчера в шесть утра он прибыл в третий отряд.
-Кхм... Кира, я даже не стану вас СЕЙЧАС спрашивать почему вы были одеты в женское кимоно. И мне все равно, что там просиходило... Но к обеду мне будет очень нужна ваша помощь... до обеда можете отдыхать!.. -Повторил капитан. Потом притормозил, задумался - Эм... Кира-сан, а вы до отряда-то дойдете, или все же проводить? - Кира был оперт о столбил у ступеней. Тайра просто не знал способен или нет его лейтенант вообще стоять. Собственно, как и не знал, как вести себя в подобной ситуации. Хотя не раз видел, как пьющие тут под утро целеустремленно расползались. Пару раз даже было, что в полутьме Куроро таки принимали за призрака. Иногда даже, ели принимал старший офицер, приходилось извиняться и помогать дойти до ворот. Под язвительные комментарии Ворона.
Куроро пил редко. Даже когда пили все, он неизменно оставался самым трезвым. Но и извинялся потом за всю восьмерку старших офицеров в его казарме тоже он.Эх, ностальгия.
-Что, не нравится быть капитаном? - внутри сознания раздался ворчливый каркающий голос занпакто.
-Допустим... Возможно я не привык... - отозвался юный капитан.
-А придется привыкать - снова каркнул Ворон и заткнулся. Тайра только согласно кивнул в такт этому комментарию.

Мацумото с опаской высунула кончик носа из-под вороха кимоно и жалобно пробормотала:
- Тайчооо?… - когда звон в ушах от вопля Хицугайи немного поутих.
Она села на диване, ухватившись рукой за его спинку, чтобы стены кабинета шатались не так сильно. Судя по состоянию неба за окном, час подъема еще не наступил. И чего капитану не спится в такую рань? И ладно бы сам не спал, так еще и отдыху подчиненных мешает! Подумаешь, немного отдохнули в его рабочем кабинете в конце трудного рабочего дня…
В лучах восходящего солнца кабинет являл собой дивную картину: пустые бутылки под столом и диваном – что-то около пяти-шести; разбросанная по полу одежда – много; люди в белых халатах - 2 экз.; Кира Изуру (в алом кимоно с лепестками) в хищных когтях Тайры – 1 экз.; Хинамори Момо (завернутая в косоде неизвестного происхождения) на руках у Хицугайи-тайчо – 1 экз.
Закончив инвентаризацию, Мацумото ляпнула первое, что вертелось на языке. - А обо мне кто позаботится?
Потом она мотнула головой, поправила прическу, и взгляд ее, наконец, приобрел осмысленность.
Ее бывший подчиненный, Куроро, повоиспеченный капитан Третьего, почти вытащил свою добычу за порог. Похоже, Кире грозила выволочка, в том числе и за шкирку.
С улицы бил яркий свет, обрисовывая их силуэты в дверном проеме.
- Хорошо, я позабочусь… Но можно сначала доспать полагающееся по уставу время до подъема, тайчо?
Рангику повернулась, чтобы удобнее было сверлить взглядом маленького капитана, и ее импровизированное покрывало соскользнуло вниз. На Мацумото было только нижнее косоде, щедро распахнутое на груди. Белую ткань украшали зеленые лисички, выведенные твердой рукой в районе груди и плеч, но книзу переходящие в какие-то неясные расплывчатые силуэты. Мацумото была не совсем уверена, но, кажется, в районе коленей кое-где тушь лили прямо из тушницы.

Сначала Киру придавил к полу могучий рев тщедушного капитана Хицугайи. Нет, для него тоже сей вопль страдающей души ревнителя порядка был скорее привычен, после стольких-то лет хронического пьянства в компании семпаев, на него воздействовала звуковая волна сама по себе. Но довершить начатое благородное дело выноса тел и ликвидации последствия посиделок или хотя бы безвольно распластаться обратно по полу ему не дали - вознесенный в воздух унизительным способом, лейтенант беспомощно обозрел весело пляшущие вокруг стены, капитанов и диван, после чего зажмурился и пожалел обо всем, о чем только мог.
- П-п-п... - попытался он было извиняться, но доброе начальство болтало его как котенка и благостно отчитывало, а в нынешнем состоянии Изуру просто не мог как должно воспринимать оба проявления заботы и любви. Лучше б только тряс. Или нет, лучше б только отчитывал, так было легче соображать и адекватно реагировать. А еще он тосковал по оставленному одиноко на столе полупустому чайнику...
- Прошу прощения, - наконец смог он выговорить, почуяв спиною столб, а ушами - временное затишье. - Вы позволите мне, прежде чем приступить к выполнению приказов, вернуть кимоно Мацумото-фукутайчо?..
На этом месте Кира таки открыл глазыньки свои ясные и обозрел возвышающуюся над ним фигуру капитана. Почему-то был он похож на капитана Унохану, что отнюдь не прибавляло спокойствия.
Возрешив же, что хотя бы такая мелочь будет ему разрешена, тем более - не идти же в расположение санбантай в женском кимоно в цветочек по примеру Кьераку-тайчо, да и свое обмундирование, возможно, удастся вернуть - кстати, чья это была зеленая тушь и отстирывается ли она?.. Итак, возрешив все это, доблестный фукутайчо отделился от столба и твердым шагом последовал обратно, в притон, собственноручно организованный.
Столь же твердым осталось тело его, звучно бабахнувшееся на пол, когда узрел несчастный Рангику-сан, расписанную зелеными лисичками, причем не только по белизне полунадетого косоде.

Кажется, Хитсугая-тайчо задымился. По крайней мере, именно так он себя и ощущал. Причем не только внутренне, вы не подумайте хорошо - размеры глаз Рангику действовали на неокрепшую детскую психику всесокрушающе. И вот говорите потом, что это ребенок - вечный пубертат не хотите? Да еще с такими вот... лейтенантами... Тоширо резко развернулся и унесся с Хинамори наперевес в соседнюю комнату. Аккуратно расположив подругу детства на одном из диванов и укрыв всю конструкцию собственным хаори, капитан шагом Командора вернулся на место боевых действий.
Как оказалось, Тайра тоже не дремал и попытался было выволочь тело уже своего лейтенанта на свежий воздух, но тот оказался крепким орешком. Бревно с грустными голубыми глазами и лейтенантским шевроном на одном из сучков возлежало сейчас на полу и скорбно озирало окрестности. А Рангику... Ну, Матсумото была в своем репертуаре.
- Покиньте мой кабинет, оба. Мне нужно поговорить с... коллегой. А ваши стоны и храп будут создавать немного не ту атмосферу, которую я бы хотел наблюдать.
Голос Хитсугайи был холоден. Он даже не затребовал чая от этих двоих. Только послал дневального все организовать. Убираться придется все равно самолично, здесь слишком много ценных бумаг.

Тайра явно не ожидал, что Кира после такого количества спирта сможет а-ходить и б-говорить, но он мог. Более того, он смог с горем пополам извиниться и даже вернутся назад, где, судя по звуку-грохнулся в обморок. Тайра медленно вернулся в кабинет, теперь уже акцентируя взгляд не только на бухом лейтенанте, но и на всем том развале, что тут происходил в течении предыдущих часов восьми, если вспомнить, что Тайра заснул около 9-10 вечера, а сейчас пятый час утра.
-Эм... Тайчо, похоже, тут нужен нашатырный спирт... Он в обмороке. - Тайра присел возле Киры,с детским любопытством заглядывая в закрытые глаза. А он милый, когда спит, как ребенок. И кожа такая тонкая, будто прозрачная. Даже круги под глазами его не портят.
Прядь волос капитана-новичка выпала из-под ленты, так что Тайре пришлось подняться, развязать белую ленту, всего на долю секунды дать черным, густым волосам волнами упасть на плечи. А затем снова собрать, в тот ж строгий классический, знакомый всем в 10м отряде хвост. Тайра был всегда консервативен и спокоен. Наверное, потому и смог дослужится до 7-го офицера, а теперь вон и хаори надел.
-Тайчо... Хитсугайя-тайчо, думаю, следует позвать одного из дежурных... я не уверен, что Кира дойдет. Кажется, ночь у них была бурная... - Кажется даже более бурная, чем когда к нам пришел новый 9й офицер...Тогда мы только мне все струны на скрипке порвали. А тут... ООО...
Вдох, выдох. И снова обеспокоенный взгляд на Киру. вообще-то, если бы это было нормально, то капитан сам бы отнес Киру в отряд на руках. Это милое дитя. Тем более, кажется, Кира действительно его младше этак в половину.
Умильная улыбка сползла с лица, заняв место привычной холодности.
Киру и его состояние можно было понять. Гин-предатель, а Кира долго был его лейтенантом. При этом чудовище. При белом лисе. Хотя, трагедия -трагедией,а красное кимоно ему шло...
Тайра лично поднял косоде Киры и кинул на обморочного...

Мацумото возлежала на диване, хлопая глазами на хаотически перемещающиеся вокруг черно-белые фигуры. Больше всего на свете ей хотелось выключить свет белый за окном и еще немного поспать.
Привычно игнорируя Хицугайю, который, к слову, как-то очень поспешно покинул помещение, Рангику сонно потянулась и стала приводить одежду в порядок.
Зеленые лисички обнаружились не только непосредственно на белой ткани, но и под ней. Та~ааак… - констатировала Рангику, пытаясь определить масштабы полотна. Она заглянула себе глубоко под вырез, но лисички всё не кончались.
Мацумото уже было собралась красочно высказать свое мнение о каллиграфических изысках, простирающихся за обозримые горизонты «Доблести Готея», но тут вернулся капитан. Неизвестно, что он там делал за дверью, но пыл свой остудил: во взгляде снова сквозило ледяное бешенство.
Сейчас тайчо снова будет чем-нибудь недоволен. Хотя бы тем, что я еще не освободила его диван.
Но Тоширо не успел высказать свое недовольство, поскольку из дверного проема внезапно возник лейтенант бледный со взором горящим, и взор сей направлен был куда-то в область цепочки, видневшейся в вырезе щедро распахнутого косоде. Довольно быстро взор его стал еще более горящим, а потом Кира свалился на пол в полушаге от капитанского дивана.
Наблюдая как полы алого кимоно разошлись на его груди, соскользнув на пол блестящими волнами, Мацумото пожалела о том, что не успела сделать Изуру традиционный макияж. Для зрелищности.
Следом в кабинет снова вернулся Тайра, который, кажется, обалдел от внезапного обилия полуголых тел на единицу площади, а посему прикрыл Киру косоде.
Мацумото таращилась на всех по очереди и наматывала прядь волос на палец. С похмелья голова варила плохо.
Хоть у Тайры прическа почти как у Уноханы, в медицине он, похоже, не смыслит.
- Тайра… тайчо, - это обращение Рангику добавила в последний момент: слишком уж непривычно было называть так бывшего сослуживца, - У меня тут есть кое-что как раз для такого случая. Спирта ему точно больше уже не надо.
Она пошарила в диване, извлекая оттуда пузырек с розовой жидкостью. Мацумото была не совсем уверена, что это «как раз для такого случая», а также, что сомнительные эликсиры, произведенные Двенадцатым, безопасны для жизни, но не на себе же проверять. В конце концов, хуже от этого Кире точно уже не станет.
Крепко зажав пузырек в кулаке, Рангику с трудом встала и взяла со стола чайник. Под диваном обнаружилась стоящая на ребре сакадзуки, куда она плеснула заварки и… тут же ее выпила. Наполнив емкость снова, Мацумото дрожащей рукой капнула туда эликсира и сделала два нетвердых шага в сторону лежащего на полу тела.
Руки тряслись. Чтобы попасть сакадзуки в Киру, Мацумото пришлось сесть и приподнять его голову. Влив, наконец, жидкость в распростертое под ней бесчувственное тело, Рангику подняла взор на капитана Хицугайю.
-Ну… тайчо, мы скоро сможем покинуть ваш кабинет. Если повезет… - сказала она, вымученно улыбаясь.